— Хорошо. — Александр снова повернулся к Бурцеву: — А твоя самоходная телега и невидимые стрелы тоже без колдовства сотворены?

— Тоже.

— А железный змей и гигантская птица, о которых рассказывал Юлдус?

— И они тоже. На самом деле, княже, нет ни драконов, ни невидимых стрел. Есть лишь человеческий разум и человеческие руки. А они способны на многое и без помощи колдовства творят как прекрасные вещи, так и вещи ужасные. Самоходные телеги и смертоносные птицы — тоже творение человеческих рук. Это всего лишь куча железа. Машины… ну, как осадные пороки или колесницы. И самострел, извергающий гром и пускающий невидимые стрелы, — такое же оружие, как луки или арбалеты. Более совершенное, но, по сути, — железка железкой.

Александр Ярославич все еще смотрел недоверчиво.

— Как без магии можно сдвинуть с места самоходную телегу или поганого железного змея? Как поднять в воздух плюющуюся огнем птицу? Как пустить в цель стрелу, которую не видно?

Бурцев взмок. Быстро и доходчиво описать князю тринадцатого века принцип действия двигателя внутреннего сгорания, рассказать об огнестрельном оружии двадцатого века, да в придачу популярно изложить законы аэродинамики и баллистики — задачка не из легких.

— Это сложно объяснить, княже…

— Так объясни просто.

Он попробовал:

— Самоходные телеги и железных драконов двигает сгорающая внутри нефтяная смесь, вроде той, что татары используют в своих огненных зарядах для осадных пороков. Невидимые же стрелы на самом деле вполне видимы и осязаемы. Просто они слишком маленькие — меньше наконечника стрелы — и летят очень быстро. А в цель их бросает взрыв порохового зелья. Он тоже известен татарам.

Александр глянул на Арапшу:

— Что скажешь, иптэш?

Арапша кивнул. Кочевник понимал по-русски и, как оказалось, неплохо говорил:

— Скажу, что думаю, отважный коназ. Огненная смесь сжигает целые города. Громовой порошок взрывает самые прочные стены. И лишь извечному небу-отцу Тенгри и всемогущей земле-матери Этуген ведомо, как еще можно использовать эту мощь. Возможно, тебе говорят вещи, близкие к истине.

Татарский военачальник замолчал. И Александр задал самый правильный в такой ситуации вопрос:

— Ты сможешь построить для меня железного змея или смастерить громовой самострел, Василь?

Бурцев покачал головой:

— Для этого нужны особые знания и умения, и большие мастерские, и много искуснейших ремесленников. У меня всего этого нет.

— А у ливонцев, значит, есть? — нахмурился Ярославич.

— И у ливонцев тоже нет. А вот у их союзников…

— Шведы? Датчане?

— Я имею в виду новых союзников, княже.

— Новых? — князь хмыкнул. — Ну да, доносили мне лазутчики, будто в ливонских землях ходят слухи о некоем небесном воинстве. Да только воинства того мои люди не видели и считают это выдумкой бискупов германских, чтоб страх в наши сердца вселить.

— Ошибаются твои лазутчики, княже. У крестоносцев действительно появился опасный и могущественный союзник.

— И откуда же он такой взялся, позволь узнать?

Бурцев пожал плечами:

— Из СС. Если, конечно, это о чем-нибудь говорит тебе, князь.

Александр задумался.

— Хм, никогда не слышал о таких землях. А ты, Данила?

Монах-писарь только развел руками.

— Видишь, Василий, даже мой ученый книгочей Данила, которому, уж поверь, известно многое, в затруднении. Выходит, ты знаешь больше его?

— Просто я был… Я жил несколько ближе к СС, чем мудрый Данила.

«Во временном смысле, разумеется», — добавил он про себя.

— Что ж, ладно, странник Василий! — князь порывисто встал. Поднялись и остальные. — Пойдем, покажешь, на что способна самоходная телега небесного воинства. Потом решим, что делать с тобой и твоими друзьями.

Глава 24

Демонстрация состоялась тут же — у княжеского шатра. Сюда уже стянулась приличная толпа из свободного, не занятого обустройством и охраной лагеря народа. Люди пялились на самоходную телегу, глядели на чужаков. В первых рядах Бурцев заметил Бурангула и Дмитрия. Юлдус тоже маячил неподалеку. Там-сям мелькали и волчьи тулупчики стрелков дядьки Адама. У этих ребят с собой были луки, а на луках — натянуты тетивы. Збыслав тоже пришел с мачужкой на плече и конем добжиньца в поводу. Верные вассалы рассчитывают в случае опасности устроить побег своему пану Освальду? Что ж, будем надеяться, до этого дело не дойдет.

Толпа негромко гомонила, толпа волновалась. Дружинники разных дружин, новгородские ополченцы и союзники Александра стояли бок о бок и тихонько передавали из уст в уста самые невероятные слухи. Одни утверждали, будто князь станет лютой смертию казнить немецких лазутчиков, другие поговаривали о якобы намечающемся сожжении колдуна, третьи же доказывали, что Александр Ярославич намерен чествовать героев.

Но аттракцион, который устроил собравшейся публике Бурцев, превзошел все ожидания. Первым делом по повелению князя он завел «цундапп». Шум мотоциклетного двигателя спугнул лесную тишь, над утоптанным снежком поднялся сизый вонючий дымок. Толпа вздрогнула, отступила, попятилась. Взметнулись в крестном знамении руки. Кое-кто, не сдержавшись, похватал оружие. Даже вой из ближайшего окружения Александра — те, кто сидел по лавкам в княжьем шатре, — заметно побледнели.

Андрей Переславский изо всех сил тужился совладать с дрожью. Пешец Миша с рогатиной тоже нервничал. Савва опять тянул сталь из ножен. Впрочем, ему, как княжескому слуге, оруженосцу и телохранителю, по рангу вроде положено блюсти безопасность Ярославича.

Внешне невозмутимыми остались только Гаврила Алексич, писец Данила, татарский нойон Арапша и боярин Игнат. Сам князь тоже держался молодцом. То ли бесстрашней многих оказался, то ли гибкий хваткий ум молодого полководца хотя бы частично, но все же воспринял объяснения Бурцева, и Ярославич смог-таки отказаться от магической версии происходящего.

Александр кивнул ободряюще. Бурцев тронулся с места и неторопливо — чтоб не сеять без нужды лишней паники — протарахтел на трофейном мотоцикле вокруг шатра. Остановился. Заглушил мотор.

Круг почета на безлошадной рокочущей телеге привел собравшихся в восторг и смятение. Люди были напуганы, но и заинтригованы сверх всякой меры. Видя, что князь не призывает к немедленной расправе с хозяином чудо-транспорта, дружинники и ополченцы тоже понемногу расслабились, придвинулись поближе. Лица вокруг смотрели уже не испуганные — любопытные, как у малых детишек, наблюдающих в цирке за фокусами иллюзиониста.

— Хорошо, — кивнул князь. — Теперь покажи-ка, что это за невидимые стрелы такие?

— Да вот они, — Бурцев вскрыл пулеметную коробку, достал ленту, встряхнул перед князем. Выковырнул один патрон, протянул Александру, щелкнул пальцем по пуле: — Видишь, маленькая и острая? Это та самая «невидимая» стрела и есть. Врага достанет издалека и никаким щитом от нее не укрыться.

— Ну, так уж и не укрыться? От махонькой-то такой!

— Хочешь проверить — распорядись поставить любой щит ну хотя бы во-о-он к той сосне. — Бурцев выбрал дерево, за которым не наблюдалось шатров. — Только людей своих убери подальше — пусть никто за стволом не стоит. А то еще заденет ненароком.

— Даже так? — князь выглядел заинтересованным. — Ладно… Савва, сходи в шатер. Возьми щит попрочнее и сделай, как сказано.

Оруженосец-телохранитель нехотя покинул господина. Выполнял поручение он без особого энтузиазма, то и дело поглядывая на Бурцева. Не доверял, видать. Ладно, Савва, без обид — служба у тебя такая…

Княжеский слуга вбил нижний край щита в снег и опавшую хвою, верхний прислонил к сосновому стволу. Небольшой, но крепкий круглый кавалерийский щит — обитый железом и с прочным широким умбоном по центру здорово напоминал мишень в тире. Что ж, постреляем.

Бурцев взгромоздился в мотоциклетную коляску, прильнул к пулемету, усмехнулся про себя. Эх, Савва, Савва, какой смысл во всей твоей подозрительности, если сейчас новгородский князь совершенно беззащитен. Было бы желание — развернул бы чуток ствол на турели, да в считанные секунды скосил бы и самого Ярославича, и всю свиту его, и дружинников с ополченцами, что толпятся вокруг. Но желания такого не возникало. Не подосланный убийца Бурцев и не зловредный колдун…