— И что, не охраняет?

— Почему же, охраняет. Но куда больше тевтонов интересует расширение своих вновь обретенных владений. Причем расширяют их они не только за счет прусских территорий. Тевтоны уже добились у Конрада и его сына Казимира разрешения на владение Добжиньской землей. По сговору с ними крестоносцы попрали законные права польских рыцарей, имевших в этих краях фамильные лены. Наших панов просто изгнали оттуда, а их замки заняли немцы. Даже орден Добжиньских братьев, созданный самим Конрадом Мазовецким для борьбы с язычниками-прусами, остался без земель. Многие знатные и благородные добжиньцы после тех событий рассеялись по Польше, словно однощитные странствующие рыцари.

— Вообще-то твоему дяде стоило бы гнать тевтонов прочь по примеру венгров, — заметил Бурцев.

— Да, но князь Конрад слаб и измотан постоянными стычками с пруссами. Дядя больше полагается на могущественного союзника, чем на собственные силы. А сплоченный и хорошо организованный орден Святой Марии сейчас могущественнее иного княжества. За спиной такого покровителя Конраду Мазовецкому живется спокойно. Пока, по крайней мере. Но тевтоны требуют платы. Предоставленных им земель и неслыханных привилегий, которыми пользуются немецкие рыцари в Мазовии и Куявии, Христовым братьям уже недостаточно. Они хотят получить влияние над всей Польшей и, подобно гигантскому спруту, повсюду тянут свои щупальца.

— И куда же они смогли дотянуться?

— Куявское и Мазовецкое княжества уже находятся под их пятой. В Поморье тевтоны начинают хозяйничать, как у себя дома. Великая Польша, лишенная князя, тоже рада склонить перед ними головы. А у нынешнего правителя Силезии Генриха Благочестивого слишком кроткий нрав. Он не мечтает об объединении Польши, а потому не страшен ордену. К тому же тевтоны обещали Генриху помощь в борьбе с татарами. Своих воинов орден, конечно, пришлет, но вот что он потребует взамен в случае победы?

Бурцев кашлянул, приостанавливая речь увлекайся княжны.

— А откуда тебе столько известно о тайных планах тевтонов? Слишком уж осведомлена ты для своих юных лет. А ведь тевтонские магистры вряд ли вели с тобой доверительные беседы.

— Прежний магистр ордена Герман фон Зальц беседовал с моим отцом. Послы ордена приезжали в Кракв незадолго до смерти Лешко Белого. На тех переговорах присутствовал и Владислав Клеменс. Позже опекун мне все рассказал.

— Что — все?

— Тевтонский магистр добивался разрешения поставить на Малопольских землях свои замки. Отец отказался. Заявил, что видит насквозь все тайные помыслы магистра и не даст немцам подмять под себя Польшу. Уезжая, фон Зальц был в ярости. А отец скоре погиб. Теперь же через опекунство послушного воле ордена Конрада над моим братом Болеславом тевтоны имеют возможность влиять на политику Малопольского княжества. Ну, а если я выйду замуж за Казимира и рожу куявскому князю сына — наследника краковского престола, орден навеки укрепится в отчине отца. Вот тогда-то их замки и полезут, как грибы после дождя.

— Погоди, но ведь сейчас во главе ордена стоит уже не фон Зальц, — напомнил Бурцев, — а этот, как его… Конрад Тургинский.

— Тюрингский. Да, магистр сменился, но планы ордена остались прежними. Более того, аппетиты тевтонов возросли. Теперь им мало Пруссии и Польши. Ландграф Тюрингии Конрад мечтает о новом крестовом походе. Подготовка к нему уже ведется: до прихода татар при дворах польских князей, европейских монархов и в резиденции Папы частенько мелькали черные кресты на белых плащах орденских послов. И за мной, кстати, вместе с Казимировыми воинами в Краков приезжал один такой крестоносец. Наблюдал, все ли пройдет благополучно.

— Значит, те кнехты, что охраняли тебя и твой обоз, были людьми Казимира и тевтонскими при хвостнями?

— Нет. Отряд Казимира перебили дружинники моего опекуна Владислава Клеменса. Видя, что меня увозят силой, воевода напал на куявцев. Жаль, несколько человек сбежали и увезли с собой в Куявию и орденские земли весть о случившемся. Наверное, люди Казимира и посланники Конрада Тюрингского уже ищут меня по всей Польше.

— А опекун твой, воевода Клеменс, что же?

— Первейший долг городского воеводы — защищать город, а к Кракову подступали татары. Опекун не смог отбыть вместе со мной сам, но под охраной своих дружинников и вооруженных кнехтов отправил меня прочь из Малопольских областей. Через земли Силезии я должна была добраться до Великопольского княжества. Там для решающей битвы с татарами собирает войско брат Владислава Клеменса Сулислав. Я не знакома с ним, однако только у него могу сейчас искать защиты и покровительства. Увы, уйти от татар, как тебе известно, моему отряду не удалось. Должно быть, у коней этого поганого племени выросли крылья. От язычников не спасают расстояния. Как, впрочем, и крепостные стены. Знаешь, сколько городов уже пало под их натиском?

Бурцев не знал.

— Люблин, Завихвост, Сандомир, — скорбным голосом перечисляла Аделаида. — Под Турском полегло малопольское ополчение. Тогда Владислав вывел свою дружину к Хмельнику, чтобы там дать бой язычникам и не допустить татар к Кракову. Сопровождавшие меня дружинники тоже рвались под знамена свогo господина. Уповая на милость Божию, я не стала их удерживать. Для защиты от разбойников достаточно кхнетов, а отбиться от татар наш маленький отряд все равно не смог бы. Ну, а потом…

В глазах Аделаиды снова блеснули слезы.

— Думаю, воевода не очень-то верил в победу, иначе оставил бы меня в городе. Но не оставил ведь… Наоборот, все торопил — поезжай, мол, скорее из Кракова, пока на дорогах тихо.

Она с трудом сглотнула, прежде чем продолжить:

— По пути к нам прибились беженцы. Я не могла отказать им в защите, хоть и возненавидела этих не счастных за дурные вести, что они везли с собой.

Тяжелый — от самого сердца вздох…

— А вести такие, Вацлав. Дружина моего опекуна разгромлена, а сам он… сам…

Слово «убит» так и не было произнесено. Несколько секунд тягостного молчания дали Бурцеву возможность осмыслить услышанное. Княжна, эта взбалмошная и беззащитная семнадцатилетняя девочка, осталась совершенно одна. Отец погиб, заботливый опекун тоже. Малолетний братец находится под чужим влиянием и к тому же ушел с головой в религию. Сестра живет в иноземном государстве. Мать терпеть не может собственную дочь. Дядя — марионеточный князек тевтонов — замыслил ненавистный брак. Двоюродный брат мечтает затащить юную кузину в постель. А на неведомого Сулислава, которого краковская княжна и в глаза-то не видела, надежда слабая. Да и добраться до него — не горсть изюма съесть.

— Беженцы шли отовсюду, — тихо заговорила Аделаида. — Обезумев от страха, они рассказывали нехорошее. От них я узнала, что под Торчком язьчники разбили сандомерское войско воеводы Пакослова и кастелянина Якуба Ратиборовича, которые шли на помощь Владиславу Клеменсу. Потерпели поражние и малые дружины князей Владислава Опольского и Болеслава Сандомерского. Татары взяли Поланец Вишлец. И Краков тоже… Хотели захватить город на скоком, но вовремя протрубил тревогу дозорный тpубач. Язычники сбили его стрелой — прямо в горл попали, однако краковцы успели закрыть ворота, только это все равно не спасло город. Заколдованные татарские пороки, снаряженные магическим огнем способны проломить и сжечь любую стену.

Княжна тихонько всхлипнула.

— Мы шли от Вислы к Одре… Но быстро передвигаться с обозом беженцев невозможно. А бросить этих несчастных — не по-христиански. Ты меня понимаешь?

— У тебя доброе сердце, Аделаида, — он еще раз провел ладонью по ее волосам.

— Эх, Вацлав, — с какой-то даже детской обидой произнесла вдруг полячка из-под его руки. — Какая жалость что ты не рыцарь. Будь ты благородным паном по рождению…

Он удивленно посмотрел в ее влажные глаза.

— Я бы обвенчалась с тобой в первой же попавшейся церквушке. Хотя бы ради того, чтобы досадить дяде, брату и тевтонскому магистру.

Бурцев отвел взгляд, пряча невеселую улыбку. Похоже, его личное мнение по поводу перспективы бракосочетания девушку не интересовало.